Раса Василиса : другие произведения.

Три способа испортить жизнь магу или Попаданка просит огня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.20*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:





    Я мечтала купить новый диван, съездить в маленький отпуск, да и долгожданная командировка уже маячила на горизонте.
    А взамен получила загадочного мужа - Синюю бороду, замок с клубком семейных тайн и сюрпризов, страшную падчерицу, чудищ, а ещё тётку, от которой у меня дыбом встаёт даже мозг.
    А тот, кто мог бы вернуть меня обратно домой, всё не торопится это сделать.
    Но педагога со стажем не так-то просто застать врасплох! Поэтому будем как-то сами выбираться отсюда...




   Пролог
   -- Ну же! Вы согласны, Эмеральд? -- злой мужской голос яростным шёпотом рычал мне в лицо. Обладатель его казалось, пытался проломить коленом мои несчастные рёбра и, возможно, сожрать мою печень и при этом он очень красочно чертыхался. -- Отвечайте! Или я вытряхну вас из этого демонова платья при всех! И сделаю то, что должно! Да-да, именно. Выпорю, и никакой ваш папенька не поможет. Он сбежал!
   Бред какой. Я заболела что ли?
   -- Мм..? -- потянулась к угасающему свету, и в ответ раздалось ликующее:
   -- Слава небесам! Объявляю вас мужем и женой. Поднимите невесту!
   Ну я ж говорю, бред. Только щёки горят сильно почему-то. Правда что ли температура свалила? Ничего не помню...
  
   Глава 1
   День был чудесный. Пара стояла в расписании на этот год очень удачно, так, что мне не приходилось даже особенно отвлекаться от основной работы.
   Я взмахнула рукой, отпуская студентов на волю и, опомнившись, прокричала в схлынувшую за двери толпу:
   -- Пухлянски!
   -- Руслана Алексеевна! Ну сколько можно?!
   Я махнула на него рукой - пусть не воображает.
   -- С тебя цифра к коллоквиуму! У тебя оптика самая широкая.
   -- Да помню я! -- проворчал Булкин, несчастный ребёнок, не могли материну фамилию мальчишке дать что ли? -- Я уж и так даже во сне на ваш парад планет смотрю. Что уж там такого-то?
   -- А надо не во сне. Надо в зеркала, -- сказала я, застёгивая портфель. Понимал бы чего в направленном свете.
   -- И это, Руслана Алексеевна, вы перестаньте меня так, при всех...
   -- Вот когда килограммов двадцать скинешь... Для начала.
   -- Да вы что? На самое дорогое! -- ужаснулся студент, и похлопал себя по толстому пузу. Ему и правда надо было срочно худеть. Отёк у парня был явный, и поджелудочная с печенью тоже заметно сбоили, судя по маске лица. -- Да и трудно это. Сами разве не знаете?
   -- Трудно, Пухлянски, с диабетом жить. И с гипертонией. А худеть - не, не трудно, -- что я ещё могла ему сказать? И как замотивировать? -- Жрать меньше надо, и спортом заниматься! Глядишь, дольше проживёшь!
   Моя пара стояла у них в расписании как раз после большой перемены, и каждый раз, заходя в аудиторию, я видела, как он спешно доедает пиццу из огромной коробки. Мрак и ужас...
   Я смахнула всякую мелочь со стола в ящик и закрыла его на ключ. Имеющий уши, да услышит...
   -- И помни, без медосмотра я тебя до зачётов и экзаменов не допущу! Липовую справку не покупай - вот её как раз сожрать заставлю!
   А там мать пусть сама разбирается, чай взрослые люди.
   В спину мне донеслось нечто не слишком приятное и потому едва слышное за гомоном десятков голосов, но я уже выходила в коридор и потому предпочла не расслышать.
   -- Руслана Алексеевна, Руслана А-алексеевна!
   Я мученически закатила глаза и остановилась.
   -- Ну что тебе, Пахрачёв?
   Парнишка, весь взъерошенный, тяжело отдышивался в сторону, но смотрел решительным взглядом.
   -- А-а. Ты опять... -- разочарованно протянула я, пытаясь незаметно слиться с толпой студентов или прикрыться Булкиным, как раз в этот момент проплывающим мимо.
   -- Я нет... То есть.., да, конечно... Фух.... Но сейчас нет.
   Господи, да что вы все разговаривать-то не умеете?
   -- Не знаю, как ты с такой дыхалкой по горам бегаешь, но с коридорами она явно не справляется. Коротко и по существу. У тебя три секунды.
   -- Вот, -- мальчишка ткнул в меня одновременно кулаком и горящим взором, и я потянулась к очкам. Как довольно заулыбался Пахрачёв, я, конечно, уже не увидела.
   -- Если ты надеешься, что за это я всё-таки возьму тебя летом в Анды... Что это, Саш? -- я осторожно перебирала пальцами по лёгкой металлической трубе с кривой ручкой и толстыми стёклами, отчётливо напоминающей карликовый телескоп.
   -- Мы летом в Саянах были. С клубом.
   -- Нашёл? -- линзы были непривычные, слоистые и наверняка нерабочие. Я понюхала трубку и осторожно потёрла тёмный край, покрытый нечитаемыми под окислами символами.
   -- Можно и так сказать, -- пробормотал студент и усмехнулся: -- Джина нет, мы проверяли.
   Я посмотрела на развеселившегося паренька поверх узких прямоугольных очков и строго объявила:
   -- Отнесёшь в лабораторию, я после занятий посмотрю. Если хочешь поучаствовать, велкам.
   И прогуливающейся походкой пошла дальше.
   Я уже говорила, что день был чудесный? Так вот, он действительно был. Солнце светило, студенты шуршали. Ничего не болело... что в определённом возрасте уже воспринимаешь, как истинную благодать.
   Да и хорошо мне тут было. Университет я обожала с самого детства, когда ещё папенька с собой на работу брал. Здесь было прекрасным всё: запах старого лака, скрипучий паркет, облезающая краска вон там, у лестницы и высоченные двери, гул молодых голосов... Это были одновременно неизбежность и призвание, наверное.
   Отец научил меня всему лучшему, что во мне было: любви к звёздам, к людям и к жизни.
   "Без звезды в сердце вы нищи", были его слова, которые я из курса в курс повторяла студентам. "У каждого должны быть свои небеса" и "Звёзды доверяются только чистому сердцу".
   И они доверялись - им, мне, нашему маниакальному энтузиазму. Так. Что-то я отвлеклась.
   В общем, я с удовольствием вышагивала по коридору факультета астрофизики и посматривала в окна галереи, через которую лежал мой путь. Снаружи была звонкая, сочная весна в самом своём расцвете, умытая утренним дождём и тут же обласканная солнцем. От этого к ощущению счастья прибавилось предвкушение неизбежного чуда, словно в юности. А в груди что-то тоненько волновалось. Не иначе, Пахрачёв на меня слишком сильно надышал после пробежки, чтоб ему там икалось до ужина.
   К концу последней на сегодня лабораторной он заглянул в дверь, и я махнула, "заходи".
   Парнишка просочился вдоль стены ко мне, и мы тихонько остановились у окошка.
   Пока остальные корпели над работой, я рассматривала под увеличительной линзой Сашкину находку. Это была составная из нескольких частей трубка, явно на остатках частей какой-то из монтировок, экваториальной, скорее всего, потому что колёсико часов тут прослеживалась явно.
   -- Мало света, -- пробормотала я себе под нос, и Сашка неожиданно предложил:
   -- А пойдёмте наверх, пока пара не кончилась, там и посмотрим.
   -- Не, не успеем, -- я попробовала подковырнуть колёсико, и мне показалось, оно чуть заметно сдвинулось. -- Мне лабораторные собирать пора, а наверх, даже если через ступеньку, их там девяносто три, на минуточку. Нельзя так с пожилыми людьми.
   -- Ру-русла...на Алексеевна! Вы что говорите такое? Вам лет-то не больше... -- Пахрачёв смущённо заткнулся.
   -- Точно тебе говорю, девяносто три. Все почему-то думают, что больше. Я про ступеньки сейчас, если что. -- Колёсико явно шевелилось, но что-то ему мешало. У меня от напряжения даже переносица вспотела. Труба была однозначно очень старая, и потерять её по моей неосторожности было бы обидно.
   -- Ну точно на комплимент нарываетесь, -- облегчённо выдохнул мальчишка и вдруг опять напрягся, -- Или вы меня разыгрываете?
   -- Ну какой розыгрыш, Пахрачёв, ты чего?.. Мм... Я сейчас сделаю одну вещь, за которую коллеги, если узнают, меня казнят особенно извращённым образом, поэтому ...
   -- Могила, -- с готовностью кивнул мой верный аспирант.
   -- Пожилой человек, это разве старый, Саня? -- спросила я, доставая под изумлённые взгляды студентов вэдэшку из ящика с инвентарём. -- Самой страшно, не говори ничего. Так вот, друг мой, это человек не старый вовсе, а тот, кто пожил и имеет некоторый опыт с этой жизнью справляться. Ну вот, как-то так. А теперь - не дышите!
   Я осторожно капнула из пипетки на крошечное, почерневшие от времени колесо, и на дугу с символами, а сама отошла на всякий случай подальше, чтоб не сглазить, наверное, и чтоб раньше времени не начать хватать и проверять.
   К тому моменту, как я приблизилась с бумажными салфетками и тонкой силиконовой уплотнительной лентой к окну, лабораторные лежали у меня на столе, а аудитория опустела. Только Сашка настороженно сопел, сидя на первой парте.
   Я аккуратно убрала остатки масла и, насколько было возможно, оттёрла дугу. Если мне не слишком изменяла память, руки мне следовало оторвать по самые уши. В назидание и чтоб не повадно было тянуть их к разным бесценным предметам.
   Но было поздно. Звёзды сошлись так, что я до этой трубы первая дотянулась. Оставалось надеяться, что безвозвратно там пострадала только отломанная часть монтировки, которая отломалась задолго до встречи со мной, судя по почерневшему неровному краю скола.
   Я очень тихо и, по-привычке стараясь не дышать, повернула малюсенькое колесо и чуть не выронила трубку, потому что под пальцами едва ощутимо затикал механизм...
   Эта доисторическая хрень очевидно работала, очень медленно двигаясь на моей дрожащей ладони.
   Сашка вскочил. Я остановила его жестом - не сейчас.
   И повернулась к окну, чтобы лучше видеть.
   Ну а потом, какой астроном удержался бы от того, чтобы посмотреть в окуляр? Я, кстати, удержалась, соображения хватило, но посмотрела на символы, которые медленно наливались фиолетовым светом и выстраивались в круг. Я отодвинула окуляр от себя на расстояние вытянутой руки, привычным жестом направляя его мутные стёкла в горизонт. Символы на трубе засветились ярче, застилая лучами окно предо мной, линзы вспыхнули розовым и белёсым, я услышала далёкое Сашкино "....Ана!" и всё померкло.
   А потом случилось "Поднимите невесту" и прочий вопиющий в своей сюрреалистичности бред.
  
   Кто, скажите мне, примет агонистичное мычание за согласие соприкасаться рукавами, учитывая, что меня при этом пытали. Да-да, щёки не от смущения горели, и, судя по запредельной чувствительности, лицо моё сейчас было размером с Юпитер, то есть очень большим, а видом, как Марс... - красным и безжизненным.
   Почему-то было очень нехорошо и, по всей видимости, какие-то проблемы с глазами.
   Наверное, я упала.., подумала отстранённо.
   И тут меня рывком вздёрнули вверх и крепко ухватили за локоть. Я тихонько вскрикнула "Ай!". И тут же со змеиным шипением:
   -- Я же предупреждал! -- мне на палец очень плотно село массивное кольцо...
   Кольцо. Мне. На палец.
   А палец, стало быть, в длинной красной перчатке...
  
   Хороший новостей было, как говорил отец моих детей, обе. Если я сплю, то нечего зря время терять, надо спать дальше, а если не сплю, то самое время без промедления этим заняться. А там, на свежую голову, будет, о чём поразмыслить - это всегда полезно и приятно. Оставалось заставить себя разлепить глаза, чтобы подтвердить или опровергнуть какую-нибудь из версий.
   Нарастающий шум на периферии меня несколько беспокоил, но не настолько, чтобы я захотела выглянуть из-под красного полотна, закрывшего моё лицо, когда меня поднимали. Но пришлось. Сильная рука небрежно сдёрнула ткань назад, и я с неудовольствием узрела бесстрастное лицо обладателя злого голоса, который сейчас очень больно сжимал мою несчастную руку. Ту самую, что с громадным кольцом.
   Вырисовывалась ещё одна, несомненно, хорошая новость, которая была в том, что если это красочный сон, что было вряд ли, то со мной, как с женщиной, по-прежнему всё в порядке. Если же это бред замученного работой сознания, то я готова так бредить и дальше - объект передо мной был вида зрелого, судя по крепкой, широкоплечей фигуре и прихваченным сединой тёмным вискам, и харизматичного - шейный платок и пышные белоснежные кружева на груди были очень... экстравагантны.
   Вид мужчина имел надменный, если не сказать отталкивающий, вероятно, благодаря жутким чёрным глазам, брезгливо расчленяющим меня сейчас на субатомы, и что-то в мыслях меня убеждало, что он ужасно старый, в морщинах и шрамах.. и вообще очень страшный и злой. Было ощущение, будто это отголосок чьих-то чужих мыслей, потому что мне самой он таким не казался. Напротив, производил впечатление весьма и весьма. Лет ему могло быть, как тридцать, так и сорок пять. Но не больше. Уж точно не прям старый-старый. Для мужчины - не возраст вообще. Мои сверстники выглядели примерно вот так же. В прямой зависимости от степени потасканности, конечно. А вот эта его маска демонического спокойствия на лице отчего-то пугала.
   Единственное, что выдавало истинные чувства моего собрата по обстоятельствам - это лихорадочный румянец на благородно высоких скулах и чрезмерно выступающие желваки на угловатой челюсти, да ещё губы, плотно сомкнутые в кривую, тонкую линию.
   Мужчина старательно избегал смотреть на меня, а тот единственный раз, когда его взгляд вскользь мазнул по моей персоне, на его лице коротко вспыхнула бесконечная досада, что странно отозвалось во мне облегчением и внутренней удовлетворённостью. Я хотела было оглядеться вокруг, чтобы сообразить, что ещё тут происходит, но мужчина, эрд Тааль, как неожиданно подсказала мне память, вдруг опять наткнулся на меня взглядом и, в очередной раз гадливо поморщившись, накинул мне на лицо покрывало...
   Все, что я могла теперь видеть - красный подол, мешающий мне идти и забор чужих ног, призванный не дать нам с супругом преждевременно покинуть друг друга. А покинуть, судя по отголоскам волнения в моём сердце и мыслях, хотелось...
  
   Мысли вообще были странными, точнее, именно мысли были совершенно точно моими, чего невозможно было сказать о воспоминаниях и знаниях о себе, которые обнаружились в пугающем объёме в моей голове и мне не принадлежали. Среди хаотичной массы информации, вспышками всплывающими в голове, я прекрасно осознавала, что зовут меня Эмеральд, в девичестве Моренье, лет мне от роду почти семнадцать, и брак этот мной до обморока не желанен, что, собственно, со мной во время церемонии и произошло: хлопнулась, аки трепетная лань, прямо в страшные объятия неминуемого супруга. Бедняжка. Супруг потрясения не оценил, и теперь мне должно было спотыкаться от ужаса и заламывать руки в надежде, что чудовище меня не покарает. Бред какой-то.
   Страшно подумать, чем этот мужик мог так бедного ребенка напугать. Кроме уже знакомого "старый" и "страшный" мне в голову больше ничего не являлось. Ах, вот еще: "у него есть ЛЮБОВНИЦА!". Да-да, именно так вот капс локом. Я прям даже покрывало, прячущее меня от публики, попыталась приподнять, чтоб убедиться. Правда? Любовница? Я разочарована. Потому что эрд Тааль производил впечатление человека серьёзного, и сильного, на которого всегда можно положиться и способного содержать минимум трёх любовниц. Минимум! Но уже точно не скучную и скромную одну. Ну да ладно, потом разберёмся.
   Голоса стихали при нашем приближении, а стоило нам пройти мимо, пространство взрывалось громким шёпотом. И не буду лукавить, я прислушивалась изо всех сил и даже притормаживала, чтобы уловить как можно больше.
   "...Даже не дождался!", -- скрипел струшечий голос слева, "...думал, её подменят. Кто в здравом уме согласится...", -- сокрушался мужчина с другой стороны прохода, по которому мы шли, "... я бы не смогла..." -- с томным придыханием вторила ему женщина где-то рядом. "Отличный альянс! Бенжи право...", "...очень бледен".
   Я зацепилась за это последнее замечание, с удивлением вдруг понимая, что новоявленный супруг уже не тащит меня, а, скорее, опирается на мою руку, и походка его из чеканной стала всё верней плыть из стороны в сторону.
   Я высвободила ладонь из его пальцев, они ещё пытались рефлекторно схватиться за меня, как это делает любой лишившийся единственной опоры человек, но я тут же уверенно, как ни в чём ни бывало, взяла его под локоть, чуть подправив крен в мою сторону плечом, и мужчина благодарно выдохнул.
   Дальше мне было не до сплетен. Все силы уходили на то, чтобы не упасть - тащить на себе такую махину, производя впечатление торжественного дефиле, было весьма нелёгкой задачей. А супруг всё замедлялся и всё больше наваливался на меня.
   -- Что с вами, мессир? -- вынужденно спросила я, не рассчитывая, впрочем, на ответ.
  
   -- Ущипните меня, -- слабо донеслось в ответ сбоку.
   Бог мой! Какие мы нежные... Невеста так отвратительна, что жених не выдержал потрясения и пытается взять самоотвод? Так уже поздно, вроде бы. Сам согласие из лица невесты выбивал, я это щеками до сих пор чувствую. Или может, у него сердце от возраста уже слабое, при пяти любовницах-то беречься надо от потрясений, а я, как услужливо подсказала память, вчера и сегодня изволила выражать категорический протест против, цитирую: "насильственных уз и ненавистного брака". Почему в моей памяти это были два разных понятия, я пока не знала, а вот как забаррикадировалась в комнате, помнила прекрасно, равно как и разбившееся в дребезги окно, которое мой нынешний благоверный разнёс в щепки, чудом не зацепив меня саму. Он ещё тогда меня за ухо к папеньке из комнаты выволок, чтобы я впредь не обещала сотворить что-то страшное, а лучше бы уж сразу сотворяла, и не доводила бы родителя до грудной жабы, - это были его слова, кстати.
   Собственно, наверное, поэтому я без зазрения совести его ущипнула. Ну как ущипнула -- болевую точку на кисти нашла. Заодно и в чувство должен был прийти, а то тащить этого престарелого лося сил совсем уже не осталось. Да и жарко мне было в этой чадре, поэтому я, наплевав на возможные здешние устои, решительно откинула назад полотно, покрывающее мою голову.
   Не знаю, какой именно из трюков сработал, точка болевая или моё ненавистное для супруга лицо, но жених, то есть, муж, рывком выпрямился и побежал. И бог бы с ним, бежал бы себе дальше, только на прицепе он тащил с собой и меня. А я в тяжеленных красных тряпках. И в каблуках, будь они не ладны.
   С грохотом, распахнув двери, мы вырвались на крыльцо местной обители какого-то культа и, ослеплённые светом весеннего дня, остановились, И, между прочим, слава богу! Потому что впереди была высоченная лестница вниз, а за нею приличного такого размера толпа. И толпа ликовала.
   Мысленно одёрнув себя: "Спокойно, Руслана!", я прислушалась и тайком огляделась. Денег им что ли за вопли дают? Или еды? Выглядело это волнующееся море людей весьма устрашающе. Вы видели когда-нибудь толпу, пребывающих в радостном экстазе людей? Это заразительно и страшно. И то, что радость сменяется до ненависти в одно мгновение, я понимала прекрасно. И никакие стражи с бутафорскими алебардами, стоящие по сторонам усыпанной зерном и цветами дорожки, меня не успокаивали ни разу. Да и здоровенная лестница, ведущая вниз одновременно в трёх направлениях тоже...
   Мы переглянулись с супругом и шагнули в разные стороны, и я уже облегчённо выдыхала, когда муж опомнился и схватил мою несчастную, и так сдавленную кольцом руку. Боль вспыхнула внезапным ярким пожаром и разлилась по всему телу пульсирующим огнём, будто мало мне было других потрясений.
   Как спустились вниз, почти не помню. Перед глазами пылали цветные круги, и вся выдержка ушла на то, чтобы не орать и не выпустить из глаз слёзы. Я только покрепче стискивала зубы, да широко улыбалась, отчего стоящие в первом ряду на нашем пути горожанки отшатывались и делали в мою сторону странный жест. Оставалось надеяться, что это не было проклятьем. Потому что, судя по реакции окружающих, проклинать это юное тело, в котором я так некстати оказалась, было уже совершенно нЕчем, природа и сама обо всём позаботилась, похоже... Ну да ладно. Как говорится: "Не увидел -- не берись, а увидел -- не дерись", надо сначала посмотреть своей физиономии в глаза, а там будем думать, что с ней делать и как с ней дальше жить. Сейчас лишь бы не разрыдаться. И выжить.
   Эрд Тааль улыбался не менее кровожадно, чем я и помахивал, слегка притихшей толпе раскрытой ладонью. Ручаюсь, эта свадьба войдёт в анналы этого города, как самая зубастая в истории. А сейчас нас с моим полувменяемым супругом буквально грузили в украшенный цветами и лентами экипаж (предположительно, самодвижущийся) двое лакеев.
   И всё было бы хорошо, если бы за мгновенье до того, как за нами захлопнулась дверь, из моих глаз всё-таки не полились слезы.
   Причем, лились они таким потоком, что я всерьёз начала опасаться за здоровье этого молодого организма. Было больно, конечно, но не настолько, чтобы вот прям рыдать. Ну подумайте, чего ради умываться слезами девице активно фертильного возраста только что заполучившей не самого худшего мужика в спутники жизни? А учитывая наш с потерпевшей временный (я в этом не сомневалась) фасад, партия вообще была более, чем удачной.
   -- Эмеральд, -- раздражённо выплюнул мой нежеланный супруг, -- Дотерпите до дома. Там хоть в голос обревитесь, хоть потоп...
   -- Что это? -- с трудом прорыдала чужим, пока не знакомым мне голосом я и ткнула в муженька многострадальным пальцем.
   Нет, мне, благодаря вспышкам памяти, было прекрасно известно что, но хотелось, чтобы супруг подтвердил или опроверг. Да и убедиться в том, что муж мой первостатейная сволочь, как напоминала моя вторая память, тоже было бы очень не лишним. Потому что картинка в моей голове пока складываться не желала.
   Груб был? Был. На свадьбе и перед ней терпелив и внимателен не был? Не был. Ну сволочь же, о чём тут говорить? Ребёнку угрожал? Угрожал. Вообще ювеналки на него не хватает. Хотя, справедливости ради, стоит ещё разобраться, за что именно угрожал-то.
   -- Кольцо ваше фамильное, что же еще? -- буркнул супруг и отвернулся к окошку.
  
   -- Болит так почему? -- просипела с трудом. -- Рука... сейчас отвалился... -- и слёзы хлынули из моих глаз бесконечным потоком снова.
   -- Откуда мне знать? Это же ВАШЕ кольцо. У батюшки лучше спросите.
   -- Вы же сами сказали, что он сбежааал, -- прорыдала я опять.
   И тут, будто мне мало было ослепляющей боли, память выбросила очередную порцию воспоминаний, и я свою нынешнюю симбионтку прям даже зауважала.
   То, что красный цвет платья символизировал чистоту и кровь, которую девушке предстояло пролить, было непривычно, но объяснимо. А вот кольцо, которое означало отказ от своих собственных желаний и принятие желаний и устремлений супруга, как своих собственных отныне и навсегда, откровенно пугало. Потому что тот, кто имел яркую и заветную мечту вынужден был пройти через адские муки, борясь с артефактом. И только если мечта для женщины была важнее всякой боли, кольцо не выдерживало сопротивления и спадало само, что означало или расторжение брака, или принятие супруга в семью женщины и уважение им права женщины на её мечту.
   Каких-то принципиальных и тем более запредельных мечтаний я, в силу возраста, давно не имела. Так, планы какие-то, текущие необходимые хочухи, типа дивана в большую комнату. Но чтоб вот настолько сопротивляться обрушившейся на меня внезапно судьбе? Да я ещё даже не до конца осознала тот факт, где очутилась и даже домой толком ещё хотеть не начала. Потому что воспринимала всё происходящее в порядке забавного, сомнабулического бреда. А тут такие мучения сразу. Чего ж ты так хотела, девочка? И почему от НАШЕГО фамильного кольца руки болят у меня, а не у супруга?
  
   -- Ну сбежал, не сбежал, а видеть вас он, похоже, не очень-то хотел. Прекратите истерику. Я вам вчера ещё сказал, что все ваши выходки уже не имеют смысла. Я не ваш отец. Я подобного не потерплю! Вам это прекрасно известно.
   -- И что же вы сделаете, позвольте узнать? -- сквозь вспышки боли поинтересовалась я.
   -- Не переживайте. Вам это точно не понравится.
   -- Я не переживаю, я вас... -- чуть было не выкрикнула "Ненавижу!", но это были бы совершенно точно не мои слова, поэтому просто едко закончила: -- Видеть вас не могу
   -- Это взаимно, -- хрипло заверил меня наш с девочкой Эмеральд супруг и, повернувшись ко мне мокрым от пота лицом, наглейшим образом сполз в обморок.
   Вот очумительно просто...
   Но, кстати сказать, рука болеть стала куда меньше. А через пару минут всё и вовсе почти прошло, да так, что я сильно заволновалась, не преставился ли он вовсе.
   -- Э-эй! -- осторожно похлопала мужа по щеке я. Ну а что? В совместной жизни все поровну должно быть. Он мне по щекам, я ему. Поэтому лупить по морде, так от чистого сердца. -- Хер Тааль, или как вас та-ам? Отзовитесь!
   Мужчина не то что в себя не пришёл, а побелел ещё страшнее. Теперь я напугалась в самом деле и размахнулась так, чтоб попасть ему кольцом прямо в заострившуюся скулу. Ну и неудачно выпирающий на пути моей оплеухи прямой, длинный нос слегка пострадал тоже. Но это ненамеренно уже получилось.
   Мужчина тихо застонал, а потом попытался подняться.
   -- Да лежите уже, несносный вы человек! Вам меня ещё до дома довезти надо!
   -- Убийственная логика... И, судя по всему,.. -- он попробовал потрогать языком щеку, отчего лицо его болезненно скривилось, -- удар левой. Признайтесь, вы хотели сломать мне нос.
   -- Господь с вами, как я могла? Зачем уродовать такие выдающиеся части тела? Откуда мне знать, может у вас кроме него и выдаваться-то больше нечему... -- по привычке, как студентам, ляпнула, что взбрело в голову я, и в панике закрыла рот обеими руками.
   С опаской проследив, как лицо мужчины из бело-зелёного становится красно-фиолетовым, я осторожно, без резких движений сдвинулась в угол и примирительно произнесла:
   -- Да ладно вам переживать-то. С вашим опытом и сердцем вообще нельзя...
   -- Что с моим сердцем? -- просипел мой недокалечный муж, пытаясь ловить воздух ртом.
   -- Ну вот видите! Воздуха уже не хватает. Лежите уж. -- Я потянулась к окну и отдёрнула шторку. Тут нашу ненадёжную повозку тряхнуло, и супруг опять сквозь зубы застонал. Я внимательно посмотрела мужчине в лицо, и мой взгляд зацепился за алое пятно, показавшееся под сбившимися кружевами на его груди. Так вон оно что... Обморок, звериный оскал, шатание в храме, безумные эти кружева... Это не китч, это маскировка!
   -- За что вас так? -- нахмурилась я, раздумывая, насколько может быть опасным это свежее ранение, и как долго супруг с ним протянет. Заметила попутно, как боль в руке возвращается горячими, пульсирующими уколами и закусила аж до крови губу.
   -- Вам незачем знать, -- просипел муж, опять предпринимая попытку подняться, которая ему почти удалась. -- Меня больше беспокоит, что произошло с вами? -- выдавил он сквозь зубы, и я чуть-чуть напряглась. Потому что, в чём именно я прокололась, было пока не понятно. Вот осторожненько и ответила:
   -- Да то же самое, что и с вами?
   Муж хмыкнул и строго приказал:
   -- Не лгите, Эмеральд! Всё равно делать этого не умеете. И так погрязли во лжи! Бесстыжая вы девчонка!
   Фрагменты памяти во мне возмутились, а я сама сильно напряглась. Похоже, до того момента, как Пахрачёв разберётся, как вернуть меня обратно, мне предстоит неслабо поприключаться тут. А в том, что Сашка разберётся, я нисколько не сомневалась. Всё-таки мой аспирант заслуженно считался гением. Главное, чтоб меня тут на кол не посадили или не сожгли ненароком. Ляпну ведь что-нибудь вопиющее случайно, типа Земли вокруг Солнца, а они вон люди впечатлительные, они и расстроиться могут.
   Поэтому я не придумала ничего лучше, чем прикинуться ветошью и отвернулась к окну. Сыграла обиженную девчонку, в общем, буде повод был прекрасный.
   Муж, к счастью, разговор продолжать и не собирался, только всё вернее сползал вниз на сиденье и заваливался к другому окну. Так мы и ехали. Со свадьбы. Вероятно помирающий супруг в одном углу кареты, я, "как спелая ягода, в красном", в другом. И смотрели при этом каждый в своё зашторенное окно.
  
  
  
  
Оценка: 7.20*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"